Заклинательницы ветров - Страница 30

Ки, однако, размышляла совсем о другом.

– Рапира!.. – вырвалось у нее. Она подхватила голову Дреша сгибом локтя, отчего комната перед глазами одуряюще метнулась, и схватилась за свой пояс, а в животе стало пусто и холодно: она заранее знала, что ножен с оружием при ней не окажется. Растерянность и отчаяние заставили ее перейти на шепот: – Я так сглупила, Дреш… Я позабыла рапиру!..

– И котелок, и пузырек с душистым маслом… – передразнивая ее тревогу, добавил Дреш.

– Они-то нам на что?.. – буркнула Ки. Паясничанье чародея бесконечно раздражало ее. – Говорю тебе: мы безоружны!

– А еще у некоторых из нас нет ног, – фыркнул Дреш. – От твоей рапиры здесь толку, как от масла или котелка. Или, может, ты предполагала ворваться в покой, полный Заклинательниц, рубя направо и налево, и отвоевать мое тело, лишив жизни сотню колдуний? Нет, что за ребячество!.. Или я похож на дикаря, готового убивать? К тому же ты и так уже держишь в руках единственное оружие, которое может нам здесь пригодиться, – мою голову. Так что помолчи-ка лучше и дай мне подумать о том, что нам следует предпринять.

– Рапирой не рубят, – мрачно поправила его Ки. Давно уже ей не приходилось чувствовать себя до такой степени дурой. Дреш присвоил себе власть над ней, словно так оно и разумелось, и гордый дух Ки жестоко страдал. И самое скверное, что при данных обстоятельствах он, несомненно, был прав. Ки до смерти хотелось грохнуть его башку Рибеке на стол и оставить там подле того сосуда с бледно-лиловой жидкостью, и пусть этот гад выпутывается сам, как умеет. Может, язык без костей и наглость – второе счастье – и помогут ему выбраться сухим из воды. Ки дала себе как следует понаслаждаться этой картиной, но после холодный разум снова взял верх. Дреш был ей нужен хотя бы затем, чтобы снова вернуться в свой мир. Опять же, она была привязана к нему узами своего слова, притом письменного, и, наконец, кто же откажется натянуть нос Заклинательницам в ими же затеянной игре?.. Они, значит, делают что хотят с ее грузом, а она слова в ответ не скажи?.. Это притом, что на Заклинательниц у нее был личный зуб, причем корни его уходили в прошлое дальше, чем простиралась ее память, – ее отец по какой-то причине люто ненавидел их, хотя вслух об этом не говорил никогда, а у самой Ки с младенчества жило в душе смутное ощущение, что Заклинательницы были некоторым образом причастны к ранней смерти ее матери – матери, которую ей не довелось запомнить. До сих пор Ки ничем внешне не проявляла своей нелюбви, лишь тщательно их избегала. А теперь ей думалось, что Вандиен, может, был не так уж и не прав и действительно пришло время воздать им за все оскорбления и обиды. Во всяком случае, судьба, похоже, недвусмысленно подталкивала ее именно в этом направлении. Ки набрала полную грудь воздуху, шумно выдохнула, усмиряя свои чувства, и стала ждать распоряжений колдуна.

7

Любопытные изящные пальчики порхали по мерцающим самоцветам, вделанным в черные эмалевые стенки коробки. Пальцы босых ног нетерпеливо подворачивались и вновь выпрямлялись, переступая по пышным перьям шкуры дикидика. Гибкое молодое тело так и ерзало, укутанное белыми одеяниями Заклинательницы самого низшего Посвящения. Гриелия явственно ощущала, что разгадка тайны ящика где-то здесь, рядом, еще чуть-чуть напрячь разум – и всплывет таинственная формула, основанная на численном законе, до постижения которого ей не хватало всего чуть-чуть. Гриелия на миг прикрыла глаза, как если бы предельное сосредоточение в самом деле могло приблизить ее к ощущению ауры колдовских самоцветов, услышать их неслышимый шепот, подсказку, как именно следовало расположить пальцы…

– Рибеке ведь предупреждала нас, чтобы мы не трогали ящики, правда?..

В шепелявом голосе звучал изумленный вопрос: Гриелия в самом деле проявляла немалую дерзость, нарушая волю Мастерицы Ветров. Гриелия мигом раскрыла глаза и раздраженно уставилась на Лизет. Взгляд ее метал темные искры, и Лизет поспешно отвела бледные глаза. Паучье т'черийское тело съежилось под белыми одеяниями. Гриелия сморщила покрытый чешуйками нос, всем своим видом изображая презрение: будут еще тут всякие высказывать свое мнение!.. Мандибулы Лизет вновь шевельнулись:

– Если мы хотим достичь полного Посвящения в Заклинательницы, Гриелия, мы должны приучать себя к строжайшему повиновению и самодисциплине. Прежде нежели править другими, нам следует научиться управлять собой…

Даже трескучий, шепелявый т'черийский акцент не мог скрыть благочестия, звучавшего в голосе Лизет.

– Следи за своим ящиком! – огрызнулась Гриелия. – А за своим я уж как-нибудь сама присмотрю!

Лизет только изумленно щелкнула жвалами, но тут же совладала с собой. Как бы она хотела, чтобы ее телесное преображение в Заклинательницу происходило хоть немного быстрей. Она стыдилась тех непроизвольных движений, к которым было предрасположено ее т'черийское тело, тех звуков, которые оно издавало. Ах, если бы только ее панцирь начал покрываться чешуйками!.. Она не сомневалась, что именно по этой причине Гриелия так грубо с ней разговаривала. Больше никакой причины к тому не могло быть. Обе они стояли на одной и той же ступени Посвящения. К тому же ее ушей не минули слухи о Гриелии, о том, что ее отсылка к Рибеке была последней надеждой, ибо Рибеке славилась как наиболее строгая и требовательная из Мастериц. Гриелия же, как все знали, отличалась своеволием и упрямством. Подумать только, она пребывала на данной ступени уже второй срок!.. Лизет расправила все складочки на своем капюшоне и вновь обратилась к прямоугольной коробке. Пусть Гриелия играет с порученной ей коробкой, как ей заблагорассудится. И сама пожнет все последствия. Что до Лизет, она собиралась до последней мелочи исполнить полученные наставления. Ее совсем не привлекала холодная келья, куда запирали непослушных, и остывшая каша, которой их там кормили.